Впервые я поехала на Беломорскую биостанцию в 1955 г., в августе, вместе с Николаем Алексеевичем Заренковым и Людмилой Александровной Боруцкой. В Пояконде оказалось, что нашу телеграмму не получили и нас не встретили. Заренков предложил идти на станцию пешком. Мы не представляли себе этот путь, согласились и пошли, ночь была ещё светлая. Мы шли почти всю ночь. На биостанцию пришли очень рано. Все ещё спали. Потом Николай Андреевич Перцов бранил нас за этот поход.
И началась жизнь на биостанции. Из преподавателей на станции были Вера Александровна Броцкая и Владимир Александрович Свешников. Практик ка уже закончилась, но оставались студенты, которые выполнили курсовые или дипломные работы. В.А. Свешников работал над кандидатской диссертацией по личинкам полихет и мы все приносили ему личинок, которых находили в своих сборах.
Я пропустила морскую практику из-за рейса на «Витязе» и поэтому пыталась наверстать упущенное и собирала материал для курсовой работы. В.А. предложила мне две темы: фауна амфипод или фауна фораминифер района ББС. Я выбрала первое. Поскольку основным транспортом были весельные лодки, собирать материал в отдалённых районах было невозможно. Но, благодаря Н.А.Заренкову мне удалось поработать в Лобанихе и даже в Бабьем море.
Жили мы в палатках, а ночи уже были холодные. Одежду на ночь приходилось укладывать под простыню, иначе утром все было влажным, почти мокрым. Но в это время уже строился зеленым дом /»Воронья слободка»/ и в конце августа мы переехали в первую отстроенную комнату, где была печка! В этой комнате вечерами собирались все. Приходили Н.А. и В.А. Пели песни, разговаривали. Очень любили петь «Мятёлки» и «Капуцинов».
В 1956 г. я прожила на ББС весь летний сезон, работая над дипломом, а свободное время, которого было очень мало, знакомилась с фауной, восполняя пробел предыдущего года. В этот год Н.А. начал строить местную электростанцию, т.е. ставить движок, под этот движок во время общественных работ заливали фундамент. Поскольку Н.А. сам учился всему во время строительства, мы делали все очень точно по книгам. В каждый слой фундамента надо было класть камни определённого размера. Соответствующие камешки я и Ирина /Симоновна/ Рогинская собирали на литорали. Поскольку мы с ней: делали дипломные работы и очень дорожили временем, то общественной работой занимались после ужина. Обычно часам к 1O приходил Н.А. и говорил нам, что поздно и надо заканчивать работу, но поскольку мы не соглашались, а отрабатывали положенные 3 часа, он рассказывал нам что-нибудь интересное.
В том же году строили столовую, и я научилась плотничать, обшивала стену досками.
В августе приехал на ВВС Лев Александрович Зенкевич. Он интересовался нашими работами, много со всеми разговаривал, давал советы. При-ходил он и на наши песнопения и любил, когда мы устраивали концерты и представления. Веселый праздник получился у нас, когда Кириллу Новикову исполнилось 1O лет. Кирюшу будто выловили в бочке в море, и в этой же бочке катили с литорали до столовой /палатки/, которая стояла тогда на месте теперешней волейбольной площадки. Два ксёнза, тогда на ББС жили два польских студента, в плащах из солдатских одеял, принимали «младенца», лена Майер и Коля Косицын были русалками, я и Ира Рогинская — пиратами, Юра Холодов — волшебником. По его велению из потолка палатки на головы гостей падали кастрюли с пирогами и бутылки с вином. Все очень веселились.
В 1960 г. на ББС впервые приехали подводники-аквалангисты. Большая группа сотрудников из различных институтов Академии наук. Это были настоящие энтузиасты. У них были акваланги, но не было костюмов для подводных погружений. И вот они всю зиму клеили самодельные костюмы из тонкой резины, часть группы стала работать с зоологами под руководством В.А. Броцкой, а другая часть с ботаниками /низшие растения/ под руководством Марии Степановны Киреевой. К этому времени на ББС уже было довольно много моторного транспорта. Подводники работали с моторных спасательных вельботов, материал, который приносили подводники, вызывал большой интерес. Они обнаружили большое поселение четырехлучевых губок под о. Великим супротив ББС, нашли Метридиумов, голотурию Псолюс и др. Кроме того, что аквалангисты в первый же год многое сделали как исследователи, это были веселые, общительные, интересные люди, дружба с которыми сохранилась на всю нашу жизнь. С этого года аквалангисты стали приезжать на ББС каждый год, а теперь почти все наши сотрудники /молодые/ и многие студенты имеют права аквалангистов и сами собирают необходимый материал.
Если мне не изменяет память, первый настоящий катер появился на ББС в 1956 г. В то время на станции, на норе была удивительная тишина. Моторные лодки были только на станции. Машин и на биостанции не было, только один трактор. И вот однажды рано утром, не позже 6 часов откуда-то донесся сигнал автомашины, я была на улице, т.к. дежурила в тот день. Выбегаю к пирсу и вижу, что подходит белый катер. Я тут же побежала всех будить. Все собрались на пирсе, на катере кто, что успел на себя натянуть, радовались несказанно. Потом стали придумывать, как назвать корабль. Для нас тогда это был корабль. Назвали «Моряна» и окрестили по всем правилам с шампанским. Появилась возможность быстрее добираться до Пояконды и перевозить больше людей и грузов. Здесь следует рассказать о знаменитой эпопее с утопленными кирпичами. В Пояконде скопилось довольно много грузов для ЕБС, в том числе и кирпичи. Был снаряжён караван, за катером на буксире шли две лодки друг за другом. В последней лодке были кирпичи. Пока выходили через пороги на малой скорости, все шло нормально, Но как только прибавили скорость, последняя лодка задрала нос, черпнула воды, буксирный конец лопнул, и лодка утонула, все были в шоке, поднять лодку с кирпичами представлялось невозможным, т.ч. даже буек на месте утопления не поставили. На ББС в это время жил художник Георгий Владимирович Кибардин. прозвище у него было Дед-Архимед. Он придумал конструкцию на плоту, с которой можно было подвести под нос и корму лодки концы и на полной воде отбуксировать её на литораль. Проблема была найти ту лодку. Это удалось сделать с помощью подводного глаза. Всё закончилось удачно. Лодку отбуксировали, на малой воде разгрузили. Спасли и кирпичи, и лодку. Мы были тогда очень бедны, и всё имело большую ценность.
Георгий Владимирович Кибардин — художник /отец Нины Георгиевны Виноградовой в девичестве Кибардиной/ несколько лет работал летом на Белом море, это был замечательный человек, доброжелательный, отзывчивый, образованный. Он умел интересно рассказывать. Кроме того, что он был художником, умел он делать массу разных вещей, шла в нём инженерная жилка. Н.А. часто советовался с ним. Всё в жизни биостанции его интересовало. Центральный деревянный корпус на ББС построен по его проекту. Многие из нас дружили с ним, несмотря на разницу в возрасте. Дружеские отношения продолжались и в Москве.
Особо следует сказать о Вере Александровне Броцкой. Она была главной. Мне кажется, что мы все жили с оглядкой на неё. Очень требовательная, строгая и в то же время любившая всех нас по матерински. Ни к кому не относилась она безразлично. Очень образованный человек, она всегда делилась с нами своими знаниями и заботилась о нашем образовании. Серьёзно и требовательно относилась к нашей научной работе…
На этом вдохновение иссякло. Написано примерно в 1990 г. С 1955 по 1995 приезжала на ББС практически ежегодно, за исключением 1957, 1974 и 1982 г.
Р.Я. Маргулис
