Мы с Николаем Андреевичем (Н.А.) познакомились в поезде Кандалакша-Ленинград в 1969 году. Он пригласил меня на неделю пожить на ББС и познакомиться с будущей работой.
Я знакомился с работой, а он присматривался ко мне.
В это время замерз слив в аквариальном корпусе – рабочие два дня жгли костры, чтобы на глубине двух метров разморозить трубу. Я предложил использовать военную кухню, которую увидел на территории ББС. Паром из котла трубу разморозили в течение 2-3 часов. После этого Н.А. пригласил меня на работу.
За время работы на ББС, я сваривал пластиковые трубы для подачи морской воды в аквариальный корпус. Подготавливал вельботы для подводников, рихтовал валы для МРБ и вельботов, для чего пришлось изготовить целую установку из подручных материалов.
Зимой – работа на пилораме – заточка и установка пил, сварка труб, а начиная с весны – разгрузка вагонов из Москвы, подготовка к приему студентов, преподавателей и стройотряда на летнее время.
С приездом студентов и стройотряда работа начиналась в 9 часов утра и заканчивалась в 22 часа для меня, а то и позже, т.к. в последние два часа бригадиры стройотряда собирались у Н.А. и распределяли работу на следующий день. К этому времени я был заместителем Н.А.
Стройотряд подготавливал просеку под ЛЭП. В августе 1971 г. я с бригадой 6 человек получил задание поставить столбы для ЛЭП от ББС до станции Пояконда. Места были размечены, ямы под столбы, где было возможно, выкопаны (камень, скальный грунт). Столбы уже были на месте, а нам было необходимо их установить, т.е. закопать, если были ямы или поставить ряж и заполнить их камнями, при этом «пасынок» должен быть засыпан землей или камнями, если таковой нет. Поднимали столбы при помощи «падающей мачты». Щитом трелевочника сдирали верхний слой земли – искали камни для ряжей. Старые заготовки под столбы (6-метровые бревна) использовали как рычаги для выставления столбов, столбы должны были стоять в линию ± 10 см.
Работа начиналась в 9 час утра. Возвращались на ББС в 18 час. Работе мешали только дожди. Пока ставили столбы, мы обсыхали в Ермолинской, и нам приходилось разгружать МРБ (после этого убирать балласт) и столбы падали не раз. Работу эту мы закончили за 1,5-2 месяца (точно не помню) и ББС получила постоянное электричество.
С Н.А.отношения у нас были нормальными, рабочими. Зимой я переходил к нему жить, так было удобнее и работать и готовить еду.
Вспоминаются два случая, которые произошли со мной и Н.А.
В августе вечером на ББС сообщили, что на Великий студентам, которые там заготавливали сено, надо было что-то привезти. Было уже темно, когда мы выехали. В вельботе нас было человек шесть. Помню, что кроме Н.А. и меня был Калякин Володя. Дальше было как в фильме «Волга-Волга». Лоцманом был Н.А.. При входе в Бабье море есть порог (Городецкий), перед ним затишье. Течение было сильным, и вельбот еле двигался. Было темно, но полоса порога и затишье перед ним были видны. Я предупредил Н.А., что впереди могут быть камни, но он ответил, что все нормально. В это время вельбот преодолел течение, вышел в затишье, разогнался и мы врезались в камни. Я. Н.А. и Калякин В. стояли на корме с папиросами во рту. После удара о камни мы полетели вперед. Я схватился рукой за выхлопную трубу и даже погнул ее, но главное порвал шланг от бака к мотору и бензин стал выливаться в вельбот. А тут еще горящие папиросы.
Обошлось. С камней снялись, мотор завели, трубку в бензобак держал рукой. Добрались до Великого уже ночью. Кое-как восстановили бензопровод и утром вернулись на ББС.
Подошли к причалу, и я привязал конец от вельбота с кольцом к кольцу на причале. Полчаса мы пытались отвязать вельбот, ничего не получалось. Было непонятно, как мне удалось так привязать. Посмеялись от души, бросили эту затею и пошли отсыпаться.
В эту же ночь мы видели серебристые облака.
Вспоминается наша поездка в Пояконду, первая в ту зиму.
Лед еще не встал как следует, снега было мало. Часа за три добрались. Купили продукты, зашли к Марии Николаевне, попили чайку и отправились в обратный путь. Отъехали с полкилометра, выехали на лёд и Синичка провалилась. Берег был рядом, но она не доставала до дна. Лёд держал сани. Мы выскочили из саней и пытались развернуть лошадь к берегу. Сани сползли в воду и плавали. Оглобли легли на лед – лошадь как-то держалась наплаву. Мы попытались подтянуть ее к берегу, но ничего не получалось. Я побежал за помощью в Пояконду. Позвал людей с разделочного участка (это были женщины) и с ними пошел трелевочник. Вот эта группа с разговорами и с переваливающимся на камнях трелевочником неспешно двинулась к месту происшествия. Видно было как директор прыгает перед мордой Синички пытаясь проломить лёд, проваливается и снова прыгает. Когда я добежал до них, лошадь уже стояла на камнях. Рядом был мокрый еле живой Н.А.
Пришлось вернуться к Марии Николаевне. Директор переоделся, отдохнул немного, мы вышли на улицу – теперь надо было спасть Синичку и будущего жеребенка. Взяли длинную веревку, привязали один конец к лошади, а другой в руках. Один из нас по очереди держал веревку, а второй бегал с палкой за лошадью и гонял ее. И все это продолжалось часа два — три. Мы были еле живые. Время от времени из дома выходила Мария Николаевна, щупала лошадь и говорила «продолжать». Эта беготня по кругу продолжалась пока лошадь не согрелась.
На следующий день мы сходили в магазин, заменили промокшие продукты и часов в 12 дня отправились на ББС, не выходя на лед. Добирались мы до дома часов девять-десять. Перед каждым ручейком Синичка останавливалась, и мы тратили уйму времени, чтобы ее сдвинуть с места. Когда стемнело, она шла только тогда, когда мордой упиралась в спину впереди идущего. Мы чертовски устали, хотели есть. Говорили, что сейчас придем, накроем стол, достанем графинчик с калганом и отдохнем. В итоге нас хватило только на то, чтобы Синичку довести до стойла, выпить по стаканчику чая и завалиться спать. Все хорошо закончилось: Синичка к весне принесла здорового жеребенка.
Я в своей жизни больше не встречался с таким людьми как Н.А. Трудное, многолетнее нужное дело для себя и других – создание ББС. ББС – это было его дело, его жизнь.