Первые практики
Студенческие практики на ББС начались сразу после войны. Выглядели они так: приезжала группа студентов с кафедры беспозвоночных, обычно не более 8-10 человек, на лодках выезжали в море, брали материал, изучали его под бинокулярами в избе, где была лаборатория.
Условия проживания были суровые – жили в палатках, готовили сами на костре, носили воду из ручья. Электричество появилось на станции почти через 30 лет….. Все продукты ребята везли с собой из Москвы: в те советские времена в Пояконде, как и везде в провинции, ничего нельзя было купить, даже самых элементарных консервов. Поэтому Николай Андреевич заранее все рассчитывал и каждому выдавал инструкцию, сколько и чего привезти.
Само собой разумеется, что на скудном пайке, в постоянном движении и на свежем воздухе все привезенное из Москвы молодежь уничтожала очень быстро. Тогда возникал вопрос о том, что продуктов до конца практики не хватит. Николай Андреевич предлагал решить, что делать дальше – ехать обратно в Москву или собрать денег и купить то, что можно, в Нильме и питаться самым скудным образом, но практику продолжать. Обычно останавливались на втором: покупали хлеб, творог и молоко в Нильме и жили на этом запасе дальше. Одновременно с практикой ребята выполняли множество хозяйственных работ – рабочих рук на биостанции всегда не хватало, а планы у Николая Андреевича были огромные. Биостанция постепенно обрастала нехитрым скарбом, добытым Николаем Андреевичем и его знакомыми в числе списанного инвентаря, закупленным на небольшие средства, выделяемые факультетом.
Уже тогда Николай Андреевич, не имея достаточно денег на покупку леса или зарплаты лесорубам, предложил свой путь добывания стройматериалов: ребята вылавливали плавник – упущенные на лесосплаве бревна, которые прибивало к берегам залива возле ББС. В результате спасали местную природу от ошибок промышленной деятельности человека и получали бесплатный, уже срубленный лес. Иногда в ход шли брошенные деревянные бараки – несколько лет назад в них жили зэки, присланные под конвоем на лесоповал в глухие уголки Кольского полуострова. Остатки одного такого барака сохранились на Круглом озере и поныне.
Ребята, приехавшие на практику, брались за помощь станции с большим энтузиазмом, о чем сегодня можно судить по «Книге отзывов о работе Беломорской биологической станции МГУ», хранящейся в архиве у Натальи Михайловны Перцовой.
4 августа 1952 года.
«Многие говорят, что на севере холода и туманы, дожди, вьюги, комары и всякие другие неприятные вещи. Чепуха! И еще раз чепуха!
Север не для белоручек, лежебок, лентяев, искателей приключений и трусов. Эта часть страны для закаленных, смелых, настойчивых, неунывающих и не боящихся никаких опасностей людей. Этот уголок земли для жизнерадостных, мечтающих о будущем и живущих настоящим людей. Здесь не боятся, что негде жить, нечего будет есть, нет постелей и всяких удобств!
Мы прожили здесь 2 недели и уже так много сделали, что трудно себе представить, что это в человеческих силах! Мы надеемся, что скоро здесь создастся одна из лучших в Советском Союзе, а то и в мире биостанций».
Юдина, Савичева, студентки московского областного Педагогического Института.
14.08.52
«Мы были на ББС летом 1952 года. На наших глазах биостанция росла и расширяла свою деятельность. Был спущен на воду «Персей», из Пояконды перевезен весь основной груз( стекло, цемент, кирпич)ящики с оборудованием. Шифер), отделаны верх дома и кубрик, сарай превращен в светлую и удобную лабораторию на 9 мест, построен склад, переплавлены бревна из Ермолинской губы, начались работы по строительству террасы основного дома – все это за 2 месяца».
И. Литвинова, эмбриолог, Л. Пучинская, физиолог животных
|
Русский 
English 
